Как девушка кукарекала
Однажды через сибирскую деревню гнали партию каторжников. Остановились на привал, собрались деревенские — кто поглазеть, кто милостыню несчастным подать. Один из каторжан, молодой и красивый, начал разговаривать с пригожей девушкой, станичного атамана дочерью. А она, видать, забыла присловье: «От сумы да от тюрьмы не зарекайся», — нос задрала и обозвала его всякими нехорошими словами. Он обиделся.
— Ну, — говорит, — дева, попомнишь меня!
Когда партия каторжан ушла, та девушка вдруг, ни с того ни с сего, залезла на избу, на князек, и начала кукарекать. И так ее снять хотят и этак — не дается. Матушка ее смекнула: заколдовали девку за злое слово! — и закричала:
— Верните во что бы то ни стало того человека!
Ну, а конвой уже был далёко. Пришлось становому атаману запрягать лошадей, догонять конвой и оттуда возвращать каторжника. Он вернулся, поглядел на нее и сказал:
— Ну как, девушка, кукурекаешь? Слезай!
И она тотчас замолчала и позволила себя снять. Каторжник и говорит:
— Вот, милая, я хотел с тобой поговорить, как-то повеселить свою душу, а ты меня всяко обозвала. Так вот, в другой раз знай, что человека ты не знаешь, а обижаешь. Больше этого не делай.
Девушка с тех пор изменилась, стала очень вежливая, люди на нее нарадоваться не могли. А раньше только и знала, что нос задирать перед всеми.
Непросто стать колдуном
Один парень-охотник во что бы то ни стало хотел стать колдуном и знаться с лешим, чтобы побольше дичи-зверя домой приносить. Пошел он к деревенскому колдуну и говорит, что хочет поступить к нему в ученики.
— Изволь, — отвечает тот, — но прежде тебе надобно познакомиться с лешим.
Пришли в лес, стали у большой приметной ели, колдун говорит:
— Ты с силами соберись, чтобы не испугаться, когда леший придет.
— Да было б чего бояться! — хмыкнул охотник. — Я, знаешь, и на медведя хаживал.
— Ну-ну… — усмехнулся колдун и свистнул что было силы. В тот же миг страшенный вихрь пошел по земле — такой, что ели в обхват толщиной гнет к земле, словно малые былинки.
У охотника колени подломились, не чает, останется жив или нет после такой ужасти. А самый большой страх был еще впереди, потому что этим вихрем шел леший, вызванный колдуном. Явился он и стал, как человек: волосы длинные-длинные, все лицо мохнатое, одежда наперекосяк надета, а ростом — с ту самую ель, под которой люди стояли. И говорит колдуну с почтением:
— Чего тебе от меня надобно?
Колдун в ответ:
— Да вот я к тебе привел знакомить человека.
Леший поглядел на охотника и усмехнулся:
— Этот мне не знакомый! Что с него проку, если он боится вихря!
И исчез. Охотник тут совсем перепугался и упал на траву без памяти. Так и не сделался колдуном. Где ему!
Колдуны — непременные герои почти всех славянских сказаний. Именно в них воплощен посредник между злой потусторонней силой и простым человеком, хотя иногда они выступают в роли советчиков и помощников — в зависимости от отношения к герою, да и собственной цели.
В старину при каждом войске был свой волхв — колдун, который и вопрошал богов об итоге грядущего сражения, и пытался умилосердить их, и наводил порчу на противника, а порою ему случалось принимать участие в битвах наравне с прочим воинством. Судя по всему, именно таким колдуном был легендарный Баян (Боян).
Постепенно, с развитием жизни оседлой, земледельческой, а особенно с приходом христианства, деятельность колдунов всецело переместилась в мир деревенский.
Суеверный страх перед колдунами основан на общенародном убеждении, что все они состоят в самых близких отношениях с нечистой силой и что черти не только исполняют все их поручения, но даже надоедают, требуя для себя все новой и новой работы. Что ни придумают чародеи — все чертям нипочем, одна забава: пошлют иные колдуны на елке хвою считать, каждую иголку перебрать, чтобы бесы искололи себе лапы, изошли кровью от уколов, а они сказывают верным счетом да еще самодовольно ухмыляются. Листья пошлют ли считать — а осиновый лист, как известно, неподатлив: без ветру изгибается, без устали шевелится, ухватить себя лапами не дается. Долго черта с ними бьются; пот с них льется градом, несмотря на то что на осине листьев меньше, чем иголок на елке, — однако и глазом заказчик едва успел мигнуть, как работа у чертей окончена.
Вбил один колдун в озеро кол и оставил конец над водой: «Заливайте, говорит, кол решетом«. И по сию пору черти трудятся!
Колдуны бывают природные и добровольные, но разницы между ними нет никакой, кроме того, что последних труднее распознать в толпе и не так легко уберечься от них. Природный колдун, по воззрениям народа, имеет свою генеалогию: девка родит девку, эта вторая приносит третью, и родившийся от третьей мальчик сделается на возрасте колдуном, а девочка ведьмой. Впрочем, помимо этих двух категорий колдунов существуют, хотя и очень редко, колдуны невольные. Дело в том, что всякий колдун перед смертью старается навязать кому-нибудь волшебную силу, иначе ему придется долго мучиться, да и Мать Сыра Земля его не примет. Поэтому знающие и осторожные люди тщательно избегают брать у него из рук какую-нибудь вещь, даже самые родные стараются держаться подальше, и если больной попросит пить, то не дадут из рук, а поставят ковшик так, чтобы он сам мог до него дотянуться.
Рассказывают, что один колдун позвал девку, протянул ей ладонь и говорит: «На тебе!» Та догадалась: «Отдай тому, у кого взял«.
Застонал он, заскрипел зубами, посинел весь, глаза налились кровью. В это время пришла проведать его племянница; он и к ней: «На, — говорит, — тебе на память!» Та спроста приняла пустую руку — захохотал он и начал кончаться.
Для невольного колдуна возможно покаяние и спасение: их отчитывают священники и отмаливают в монастырях, для природных же нет ни того, ни другого.
Посвящения в колдуны, в общем, сопровождаются однородными обрядами, смысл которых повсюду сводится к одному — к отречению от бога и царствия небесного и затем к продаже души своей черту. Для первого довольно снять с шеи крест и спрятать его под правую пятку или положить икону на землю вниз ликом и встать на нее ногами, чтобы затем в таком положении говорить богохульные клятвы, произносить заклинания и выслушивать все руководящие наставления сатаны. Лучшим временем для этого, конечно, считается глубокая полночь, а наиболее удобным местом — перекрестки дорог, как излюбленное место нечистой силы.
Удобны также для сделок с чертом бани, к которым, как известно, приставлены особые духи. При заключении договоров иные черти доверяют клятвам на слово, другие от грамотных требуют расписки кровью, а неграмотным велят кувыркаться ведомое число раз через столько-то ножей, воткнутых в землю. Когда все обряды благополучно окончены, к посвященному на всю жизнь его приставляются для услуг мелкие бойкие чертенята.
Во время обряда посвящения в колдуны дьявол принимает образ громадной лягушки. Человек, решивший стать колдуном, идет в баню, кладет под пяту крест и отрекается от бога, обещая душу сатане. После этого из-под полка выскочит лягушка: сначала маленькая, потом станет расти, расти и разрастется во всю баню. Надо влезть в разинутую пасть лягушки — и после этого продавший душу дьяволу окончательно сделается колдуном.
Для изобличения колдунов в некоторых местах знают три средства: вербную свечу, осиновые дрова и рябиновый прут. Если зажечь умеючи приготовленную свечу, то колдуны и колдуньи покажутся вверх ногами. Равным образом стоит истопить в Великий четверг (на Пасхальной неделе) осиновыми дровами печь, как тотчас все колдуны придут просить золы. Рябиновая же палочка помогает опознавать этих недоброхотов во время светлой заутрени: они стоят спиной к иконостасу.
Колдуны большей частью — люди старые, с длинными седыми волосами и нечесаными бородами, с длинными неостриженными ногтями. Обычно они люди безродные и всегда холостые, заручившиеся, однако, любовницами, которые к таким сильным и почетным людям очень прилипчивы. Избенки колдунов, в одно окошечко, маленькие и сбоченившиеся, ютятся на самом краю деревни, и двери в них всегда на запоре. Днем колдуны спят, а по ночам выходят с длинными палками, у которых на конце железный крюк. Как летом, так и зимой надевают они все один и тот же овчинный полушубок, подпоясанный кушаком. По наружному виду они всегда внушительны и строги, так как этим рассчитывают поддерживать в окружающих то подавляющее впечатление, которое требуется их исключительным мастерством и знанием темной науки чернокнижия. В то же время они старательно воздерживаются быть разговорчивыми, держат себя в стороне, ни с кем не ведут дружбы и даже ходят всегда насупившись, не поднимая глаз и устрашая взглядом исподлобья, который называется «волчьим взглядом».
Пользоваться помощью колдуна, как равно и верить в его сверхъестественные силы, наш народ считает за грех, хотя и полагает, что за этот грех на том свете не угрожает большое наказание. Но зато самих чародеев за все их деяния обязательно постигнет лютая, мучительная смерть, а за гробом ждет суд праведный и беспощадный.
Самая смерть колдунов имеет много особенностей. Прежде всего колдуны заранее знают о смертном часе (за три дня), и, кроме того, все они умирают приблизительно на один манер. Чародеев бьют судороги, и настолько сильно, что они не умирают на лавке или на полатях, а непременно около порога или под печкой. Если над таким колдуном станут читать отходные молитвы, то в полночь он вскакивает и ловит посиневшего от страха чтеца.
Колдуны перед смертными страданиями успевают дать родным словесное завещание: если умрет в поле — не вносить в избу, умрет в избе — выносить не ногами вперед, по обычаю всех православных, а головой, и у первой реки заблаговременно остановиться, перевернуть в гробу навзничь и подрезать пятки или подколенные жилы.
Все твердо знают, что необходимо тотчас же, как только зароют могилу колдуна, вбить в нее осиновый кол с целью помешать этому покойнику подыматься из гроба, бродить по белу свету и пугать живых людей. Умирают колдуны непременно очень долго и страшно, так как им указано мучиться сверх положенного.
Одна колдунья, например, умирала целых шесть дней: к вечеру совсем умрет — затихнет, положат ее на стол, а наутро она опять залезет в подполье и снова жива. Вытащат ее оттуда, а она опять начинает мучиться: корежит ее и ломает, вся она посинеет, высунет раздутый язык наружу и не может спрятать. Дивуется народ, а не догадается снять конец (верх крыши) или хотя бы одну жердочку, чтобы облегчить предсмертные страдания.
Самые похороны колдунов — вещь далеко не безопасная, и, зарывая их в землю, надо смотреть в оба, чтобы не случилось какой-нибудь беды. Так, на похоронах одного колдуна крестьяне не заметили, как дочь его, слепо повинуясь воле умершего, положила в могилу свеже сжатой ржи. Сейчас же после этого грянул гром, нашла грозовая туча с градом, и выбило полевые посевы. С тех пор каждый год в день похорон этого колдуна стало постигать божье наказание, так что крестьяне наконец решили миром разрыть могилу, вынуть гнилой сноп и только тогда успокоились.
Почти все деревенские напасти имеют прямую или косвенную связь с кознями чародеев. Эта нечисть вредит человеку, вредит скотине и переносит свою ненависть даже на растения. Однако есть растения, животные и даже вещи, которые помогают волшебству: филины, совы, черные, безо всякого пятнышка, кошки, лягушки, змеи и всякие пресмыкающиеся гады, безразлично какие, 12 железных ножей — для превращения в оборотней; осиновая зола, добытая у соседей в Великий четверг, сажа из церковной печи; травы: разрыв-трава, любжа, иван-да-марья…
Между прочим, врачевать раны, нанесенные колдунами-упырями, следовало землей из их могил — это наиболее действенное средство.
Тот колдун, который причинил порчу, снять ее уже не в силах — надо искать другого, хотя бы и слабенького. И наоборот: если свой колдун успел обезопасить от всяких чар, то чужому тут нечего делать. Последнее заметнее всего на свадьбах, около которых преимущественно и сосредоточивается деятельность колдунов.
Чтобы избавить молодых от порчи, колдунов обыкновенно зовут на свадьбы в качестве почетных гостей, причем еще в дверях избы приглашенного встречает сам хозяин низким поклоном, со стаканчиком водки. Вторую чарку колдун попросит сам и затем уже смело начинает кудесить с доброй целью предупредить возможность порчи: берет из рук хозяйки поднесенный хлеб и соль, разламывает хлеб на кусочки, круто посыпает солью и разбрасывает по сторонам. Плюнувши три раза на восток, входит он в избу, осматривает все углы, дует в них и плюет, потом в одном сыплет рожь, в другом свою траву, в остальных двух золу: рожь против порчи, траву на здоровье молодых.
Оглядит пристально пол: не набросано ли желтого порошка — ведомого, опасного зелья; заглянет в печь: не кинуты ли на загнетку с угольями такие травы, от которых смрад дурманит у всех головы, а у иных баб вызывает рвоту (бывали случаи, когда поезжане из-за этого смрада покидали избу и свадьбу отсрочивали). Затем колдун выходит на двор и три раза обходит лошадей, назначенных для поезда под жениха и невесту. Заглядывает под хомут: не положил ли какой-нибудь недоброхот репейника или иных колючек. В избе обсыпает молодых рожью, заставляет проходить через разостланный под ноги черный полушубок и этим вконец изводит навеянную порчу.
На свадебном пиру колдун принимает первые чарки и напивается прежде всех до полного бесчувствия. Только тогда его увозят домой с выговоренными подарками, сверх денег: холстом и расшитыми в узор, но не в кресты полотенцами.
(По С. Максимову)
Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев
«Русские легенды и предания»