М. Херасков. Владимириада
Боги велики; но страшен Перун; Ужас наводит тяжела стопа, Как он, в предшествии молнии своих, Мраком одеян, вихрями повит, Грозные тучи ведет за собой. Ступит на облак — огни из-под пят; Ризой махнет — побагровеет твердь; Взглянет на землю — встрепещет земля; Взглянет на море — котлом закипит. Клонятся горы былинкой пред ним. Страшный! Свой гнев ты от нас отврати! Бросив горсть граду во тысячу мер; Только ступил, уж за тысячу верст, Лишь от пяты его облак зардел; Тяжка стопа гул глухой издала. Кой море, горы и землю потряс,
И лишь сверкнуло возкраие риз.
* * *
…Созижден высоко Перунов гордый храм, Он тени распростер далеко по горам: Пред ним всегда горит неугасимый пламень, При входе утвержден краеугольный камень. Сей храм, ужасный храм над Боричевым током, Стоял сооружен на холме превысоком; Курений восходил перед кумиром дым,
Запекшаяся кровь видна была пред ним.
Сей мрачный храм вмещал ужасного кумира, На нем златой венец, багровая порфира; Извитые в руке перуны он держал, Которыми разить во гневе угрожал; Златые на челе имел великие роги, Серебряную грудь, имел железны ноги; Горел рубинами его высокий трон,
И богом всех богов именовался он!
Пространный шар земной лица его трепещет. Разит перунами, он молниями блещет… Убийство на челе, смерть носит на очах.
Его венец змеи, его одежда — страх!
А. Муравьев. Хоры Перуну
Хор юношей
Владыка сидит на престоле громов, В руке его вихрь одичалый. Он молнию бросил в пучину валов, И море ударило в скалы, И волн его песнь от начала веков
Великому не умолкала.
Хор дев
Вокруг громовержца глубокая ночь, Светил устрашенных могила. Луна — небосклона вечерняя дочь — Чело облаками затмила, И рушатся звезды сквозь черную ночь,
Когда бытие им постыло.
Хор юношей
Владыка нисходит на землю в громах, И дрогнуло сердце природы: Завыли пещеры в бездонных горах, Эфира обрушились своды, Вселенную обвил клубящийся прах,
И ужасом смолкли народы!
Жрец
Хор юношей и дев! Владыка бурный мира Не хочет защитить священного кумира, — Ему падением грозит надменный князь!
С мольбами к небесам ваш вознесите глас.
Хор дев
Перуну отрадно теченье Днепра И Киева древние стены! В реке отражался лик бурный царя, Громами помечены стены; Перун не забудет теченье Днепра,
Забудет ли Киева стены!
Жрец
Увы, настанет день — и близок день жестокий! — Когда заглохнет холм над бездною широкой И зарастет к нему давно пробитый след;
Но прежде я склонюсь под игом тяжких лет.
Хор юношей
Кто дерзкий коснется преступной рукой Владыки, карателя мира? Как бурные тучи багровой грядой На край возлегают эфира, Мы ляжем костями, могильной стеной
К подножью кумира!
Жрец
Широкого Днепра заплесневеют волны, Их вещий стихнет вой… Благословенья полный, Придет ли славянин мольбою встретить день —
Промчится в ужасе за ним Перуна тень!
Хор дев
К кому обратимся с горючей слезой, Бездомные матери, жены? Мы ветры насытим ничтожной мольбой, Развеются тщетные стоны, Когда он заснет над угасшей грозой
И вихри сорвут его с трона!
Жрец
Падет великий град, и запустеют стены, Их населят толпы полночных привидений, Умолкнет навсегда народов мощный глас, —
И смертный казнь сию один навлек на нас!
Хор юношей
Проснись, громовержец! В хранилище туч Есть стрелы на казнь преступленья! Змеёю пусти свой убийственный луч И смертных смири дерзновенья! В громаде ль огнями упитанных туч
Одной не найдешь для отмщенья?
Жрец
Хор юношей и дев! Моленья прекратите, Отчаянье толпы народов укротите! К нам милостив Перун: он вашим внял мольбам,
Спасение пошлет отчаянным сынам!
Оба хора
Содвинь свои тучи в один океан, Клокочущий, бурный, гремящий, Сбери с твоих бурь молньеносную дань И в свиток вплети их палящий! И ветрам в добычу отдай океан
И мир, пред погибелью спящий!
Перун — грозное славянское божество, сын прабога Неба — Сварога. Молнии были его оружие — меч и стрелы; радуга — его лук; тучи — одежда или борода и кудри; гром — далеко звучащее слово (обычный эпитет Перуна — громовник); ветры и бури — дыхание, дожди — оплодотворяющее семя. Как творец небесного пламени, рождаемого в громах, Перун признается и богом земного огня, принесенного им с небес в дар смертным; как владыка дождевых облаков, издревле уподоблявшихся водным источникам, получает название бога морей и рек, а как верховный распорядитель вихрей и бурь, сопровождающих грозу, — называется богом ветров. Кстати, по белорусским поверьям, в виде хищных птиц летают духи, подвластные Перуну. Разыгравшись в воздухе, они крыльями своими производят стремительные ветры; чем быстрей и сильней взмах их крыльев, тем суровее дуют ветры и разрушительнее действие бури.
Но с течением времени образ этого бога распался в сознании народном на отдельные божеские лица, и единый владыка грозы раздробился на богов грома и молнии (Перун), огня (Сварожич), воды (Морской царь) и ветров (Стрибог).
Перун разъезжает в колеснице на огненных драконах или на крылатом коне; в левой руке носит колчан стрел, а в правой лук; пущенная им стрела поражает тех, в кого направлена, и производит пожары. Воплощение его — орел.
Слово Перун восходит к древнейшей эпохе ариев, предков славян. В основе этого слова — название на санскрите молниеносной тучи. Молнию до сих пор кое-где называют перуном. В теплые дни Перун являлся со своими молниями, оплодотворял землю дождями и выводил из-за рассеянных туч ясное солнце; его силою пробуждалась природа к жизни и как бы вновь создавался прекрасный мир. Молнию в сказаниях называют «перунов ключ» — отверзая тучи, проливая на землю плодотворящий дождь, она как бы отверзает земные тайные кладовые. В то же время этим ключом заговоры «замыкают», то есть ограждают человека от всякого злого чародейства: «Замыкаюся я, раб божий, девяносто позолоченными ключами от колдуна, от колдуницы, от волхвов и от волхвин, кину я те девяносто золотых ключей в Океан-море. Никому в Океане-море не бывать и ключей моих не вынимать!» Яркий блеск и громовое потрясание небесных ключей-молний — знамение гневного Перуна, выступающего на вражду с толпами демонов; это поэтическое выражение послужило основой народных примет: нельзя стучать ключами, бросать их на стол, а также нельзя играть с ножом — не то настанут в доме неприязнь и ссоры.
Истукан сего божества был в Киеве самым почитаемым и имел несколько святилищ. По свидетельствам современников, идол был сделан не из одного вещества: стан вырезан из дерева; голова вылита из серебра; уши и усы изваяны из золота; ноги же выкованы из железа; в руке держал молнию, которую представляли вместе составленные рубины и карбункулы. Перед ним горел неугасимый пламень, за небрежение коего жрец наказывался смертью, состоящей в сожжении его как врага божества сего. Из посвященных ему вещей были целые леса и рощи, из коих взятие всякого сучка почиталось достойным смерти святотатством. Священное дерево Перуна — дуб, символ крепости и здоровья, иногда его до сих пор так и называют — «перуновым древом». Из дуба в старину наши предки арийцы делали символ солнца — крест с загнутыми концами, солярный символ. В дуб часто втыкали кабаньи клыки и головы, ибо вепрь почитался нашими предками как знак несокрушимой мощи. Капища Перуна были во многих славянских землях, например в Новгороде, где до сих пор известно название Перынь.
Воинские клятвы славян были скреплены именем Перуна, поскольку он был покровителем княжьим и дружинным (торговые договоры, как правило, были освящены именем Велеса). Находясь на чужбине, воины в честь Перуна втыкали в землю свои боевые мечи, и в этом месте становилось как бы его походное святилище. Во имя бога иногда сходились биться стенка на стенку, причем побежденные вынуждены были раздеваться донага в знак своего поражения.
В 988 году, когда князь Владимир принял христианскую веру, он повелел истребить все кумиры, и Перун, как важнейший из богов, получил и большее наказание перед прочими богами. В Киеве привязали его к лошадям и тащили по городу до реки, а между тем двенадцать молодых людей били его палками, потом бросили в реку. Однако жрецы его долго бежали по берегу с криками:
— Выдыбай (то есть выплывай), боже! Выдыбай!
(По А. Афанасьеву)
Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев
«Русские легенды и предания»