Описывая обычаи радимичей, вятичей и северян, киевский летописец говорит, что у них не бывало браков, т.е. свадебного обряда, но игрища между сёлами, на которых они, по взаимному соглашению брачующихся, умыкали себе жён. Это показание летописца интересно в том отношении, что, несмотря на известное свидетельство Прокопия (VI в.) о том, что славяне жили в дрянных избах, разбросанных на далёком расстоянии одна от другой, оно говорит о наличности у осёдлого славянского населения коллективно-поселковых пунктов, какими служили им сёла, деревни и пригороды, именуемые в латинских источниках для западных славян соответственными латинскими терминами — villa, vicus, suburbium.
Городище в верховьях Днепра Жилища расположены вдоль укреплений.
На мысу — святилище с деревянными идолами.
О киевских полянах летописец говорит, что они «живяху кожьдо со своимь родомь на своих местех владеюще кожьдо родомь своимь»; что некогда у них было три брата — Кый, Щек и Хорив и сестра Лыбедь, из которых каждый «седяще на горе», а затем они построили «градок», т.е. небольшой укреплённый пункт, и в честь своего старшего брата и назвали этот городок Киевом; «и бяше около града лес и бор велик, и бяху ловяще зверь». Это показание киевского летописца вполне совпадает с показаниями западных источников (Йорнан, Маврикий, Лев Грамматик и др.) о том, что славяне живут в лесах, у рек, болот, у озёр, вообще в неприступных местах. По-видимому, на горах Щекавице, Хоривице и на «увозе» Боричеве были расположены какие-то розовые посёлки, давшие основание легенде возвести их к именам трёх названных братьев в качестве их основателей, «владеюще кожьдо родомъ своимъ». Но, кроме того, в районе этих трёх горных посёлков, среди густого леса, богатого зверем, имелся и город, т.е. укреплённый (огороженный) пункт — таково исконное значение славянского термина «город»; у чехов и поморских славян это «замок»; в лат. источниках — urbus, civitas, оррidum, саstrum, саstеllum. Основание этого города легенда приурочивает к имени старшего из братьев Кыя. Таким образом, мы имеем в данном случае уже целый поселковый комплекс: в центре стоит укреплённый пункт, город или замок (у западных славян), а вокруг него или рядом с ним расположены тесно организационно с ним связанные родовые посёлки, на что, в частности, указывает и приурочение легендою к этому городу имени старшего из братьев Кыя, по-видимому, основателя этого города. Впоследствии такие посёлки превращались в подграды или подгороды (suburbium, vicus). В общем, мы имеем в данном случае типичный для варварского общества раннего средневековья территориально-родовой союз с городом или замком Киевом в центре и с возглавлявшим его старейшиною-князем Кыем во главе.
Славянское городище расположено на мысу
С пологой стороны оно защищено двумя рядами укреплений
Интересно при этом отметить, что территорию семейно-родовой общины летописец называет термином «место»: «живяху кожьдо со своимь родомь на своих местех». Чешский термин для современного города mesto (др.-сл. м сто) и аналогичный польский miаstо указывают, по-видимому, на то, что территориально-родовая община, по крайней мере, у западных славян не только имела свой город-замок, но этот город, разросшийся с течением времени в населённый торгово-промышленный пункт, играл первенствующую роль на территории старой территориально-родовой общины или общины-марки и, воплощая в себе территорию общины, как центральный нерв её хозяйственно-административной, торгово-промышленной и военной жизни, стал её синонимом, откуда, можно предполагать, термин для территории — «место» сделался с течением времени и термином для названия центрального населённого пункта этого «места», или территориально-родовой общины, т.е. для города; термин же hrad в современном чешском языке сохранился только в его исконном значении — «замок». В таком же значении термин «город» сохранился и в польском языке — grod, а укрепление меньших размеров, т.е. небольшой замок, — grodek. Сербы для названия города, в современном смысле этого слова, пользуются термином «варош», означавшим первоначально только «крепость», «замок»; сербский град означает прежде всего «крепость», потом «город». Тот же термин и в таком же значении имеется и у словинцев. У сербов-лужичан — hrod и grod означают только «замок», «крепость». В болгарском языке термин град и однозначный с ним русский город представляют собою в современном речевом употреблении так называемые тропизмы, т.е. термины с переносным значением, охватывающим не только собственно город-кремль, но старый город-кремль со всеми примыкающими к нему подгородами и весями. Такие славянские города-крепости в византийских источниках обычно называются «укреплённое место, лагерь, крепость».
У черногорцев и до настоящего времени словом град называется прочно построенный каменный жилой дом. В этом смысле термин град у южных славян часто фигурирует и в их народных песнях. В древнее время эти дома-грады у южных славян служили местами собраний членов рода.
Как правило, каждое племя у славян имело один город, и только если оно было многолюдным и мощным, оно могло иметь и большее количество городов. Такими городами, например, у восточных славян в Х в., по Константину Багрянородному, были: у полян — Самбатас (Киев), у северян — Чернигога (Чернигов), у кривичей — Милиниска (Смоленск), у славен — Немогарда (Новгород) и др. У чехов и мораван города в древности назывались по именам своих племён, т.е. город собственного имени здесь не имел, его имело только племя; таковы, например, названия городов: Dudleby, Netolici, Dесаny, Holasovice. Так же назывались здесь и сёла — по имени своих родов: Vojnici, Bojmany, Mnetici, Domazilici и др. Если же на территории одного и того же племени, кроме главного города, имелись и другие города, то эти последние назывались уже либо по имени своего основателя, либо по своему положению. Таковы, например, у чехов: Tetin, Ljubosin, Kazin, Devin, Chvrasten (впоследствии — Вышеград), Praga, Budec; у полабских хорватов — Caslav, Lutomysl, Vratislav, Uzetov, Havran, Chlumece (Dobroslavuv); у мораван — Olomuc, Pierov, Вrnо, Znojem, Devin, Usobrno и др. У чехов и мораван, поданным чешского историка права Герменегильда Иречека, вплоть до ХII в. существовали только hrady и dediny, т.е. укреплённые замки и наследственно-родовые посёлки; города, в современном смысле слова, чешск. mesto, возникли здесь только в ХIII в. Иречек утверждает, что так же было и у всех прочих славян, т.е. не только у западных, но и у восточных и у южных. Поэтому такие термины латинских хроник, как urbs, civitas, oppidum, castrum, по Иречеку, следует понимать только как «замок», но не как «город» в нашем смысле слова. Хронисты же, писавшие по-славянски, не знают в этом случае другого термина, кроме «град», «город», который Иречек передаёт чешским термином hrad. Названные выше латинские термины употребляются в источниках безразлично, т.е. один и тот же город у одного и того же автора одновременно или у разных авторов может называться любым из этих терминов. Так, например, город Болеслав у Козьмы Пражского (1039-1125) называется то urbs, то oppidum, то civitas; в славянской же легенде о св. Вячеславе тот же город называется термином град: «ха ко Болеславлю-граду», «из Болеславля-града». Город Levy Hradec Козьма называет то oppidum, то castrum; Vysehrad — у того же автора называется то urbs, то civitas, то oppidum. Интересно при этом отметить, что название того же города Вышеграда дословно переводилось на латинский язык, как Altior civitatiblls (1070), и т.д.
В древнейшее время города у славян строились из земли и только позже стали строиться из камня и кирпича. У некоторых славян города носили названия по материалу постройки. Чешский историк права Карель Кадлец отмечает, между прочим, что встречающиеся у разных славянских племён многочисленные Белгороды получили своё название от того, что строились из камня и затем были выбелены. В противоположность этому несколько городов, известных под именем 3емлин, т.е. «земляной», вроде Земун и Землин на территории Венгрии, или «Чёрный город» вроде венгерских Csongrad из слав. Чрьнград, или Surllngrad, известный в древности под латинским названием Castrum nigrum, — указывают на то, что они были построены из земли. Для постройки «белых городов» наиболее удобным местом были возвышенности и скалы, где под рукою имелось много камня; для постройки же «чёрных городов» — равнины, особенно болота, где строились на сваях «болотные города». Так некоторые города и назывались, например Blatno (Urbs Paludarum), Мозабург над Блатенским озером в Венгрии и Мозабург в Каринтии.
Особенно много городов-крепостей было у полабских и прибалтийских славян, что стояло в тесной связи с их международным положением и постоянно угрожавшей им опасностью со стороны соседей-неприятелей, которыми были не только немцы, но и собственные же братья-славяне. Эти города-крепости, за стенами которых, в случае неприятельского нападения, население со своим имуществом находило себе убежище, строились или на возвышенностях, или на болотах, т.е. в местностях, защищённых самою природой. Они представляли собою пустую или застроенную зданиями местность, обнесённую округлым валом, который иногда укреплялся ещё частоколом и бревнами. Здесь же обыкновенно помещались и святилища. По данным географического баварского отрывка IX-X в. Descriptio civitatum et rеgionum, у племени ободритов, или бодричей, в это время было 53 таких города-крепости; у племени велетов, то же — вильчан или вильцев — 95; у глинян или линян — 7; у сорабов, которых цитируемый источник называет surbi, было 50 городов; лужичи и мильчане имели по 30 городов; додешане — 20, какое-то племя, фигурирующее в этом источнике под именем оstеrаbtrеzi, имело свыше 100 городов. В мирное время большинство этих городов-крепостей оставались, конечно, пусты, как, например, город Кореница на острове Руяне, о котором Саксон Грамматик говорит: « … locus pacis tempore desertus». Но во время войны сюда стекалось все окрестное население, и в борьбе с неприятелями, в отстаивании своей независимости эти города становились его опорными пунктами.
Это был один, наиболее ранний тип городов у поморско-балтийских славян. Другой тип, более поздний, представляли собою особые крепости, возникшие вследствие потребности обезопасить внешние пределы страны, куда также во время угрожающей опасности стекалось окрестное население, но эти крепости уже имели у себя постоянный гарнизон или стражу. Такие крепости строились, главным образом, на границах племенных объединений, отчасти и внутри страны. В историческое время такими именно городами были почти все славянские города на балтийском Поморье. Наиболее известными городами у полабских и прибалтийских славян были: 1) у ободричей — Вилиград, обычно именуемый в источниках Miklinburg, Зверин, Виссемир или Висмар, Розток у устья р. Варны; 2) у вагров — Старград; 3) у полабан — Ратибор, нынешний Ratzeburg, и Любице, нынешний Любек; 4) у лютичей, или велетов (вильцев), — Дымин, Волегощ, Узноим и Волин (Юмна, Винета, Волын); 5) у поморян — Щетин, civitas antiquissima et nobilissima in terra Pomeranorum, materque civitatum; Камин, Колобрег и Белград; 6) у запенян — нынешний немецкий Gutzkow; 7) у ратарей — Радегост, впоследствии Ретра, имевший девять ворот и знаменитый храм с золотою статуей бога Сварожича-Радогоста. Ретра считался германцами одним из главнейших языческих городов; источники говорят об этом городе: civitas vulgаtissimа Rethre, sedes ydololatriae, metropolis Sсlаvоrum Rethre, antiquissima urbs; расположен был этот город в районе Доленского озера, теперь Tollensee, но точнее местоположение его неизвестно; 8) у племени руян, они же — раны, руны и рутены, т.е. русские, — город Аркона, славившийся своими несметными богатствами и храмом, посвящённым богу Свантовиту; город Кореница, теперь Garz с храмами Ругевита, Поревита и Поренутия, и др.
Большое количество городов-крепостей, т.е. замков, имела в древности Польша. Наиболее укреплёнными из них, по свидетельству Анонима Галла (ХII в.), были: Познань, Гнезно, Владислав и Гдеч. К числу древнейших городов в Польше принадлежали также два города у наиболее рано выступающего в источниках племени вислян, Краков и Вислисе.
«Княжеские укрепления», известные в источниках под именем castra principis, деревянные или каменные строились в Польше как в пограничных местностях (in finibus regionum, ukrainne zamki), по выражению анонима Галла — in finibus legionum аb hostibus conservandis, — так и внутри страны по пути неприятельских набегов. Nunciatum Pomernos exivisse, — говорит тот же источник, — contra Zutok regni custodium et clavem. Замок этот находился на дороге набегов из Померании.
Kaк у южных, так и у западных славян постройка этих городов-крепостей или замков лежала на обязанности населения, составляла одну из его «всеобщих повинностей», от которой освобождались только привилегированные лица и монастыри. На обязанности же населения лежал ремонт этих крепостей, поставка военной стражи, снабжение построенных в крепости магазинов продовольствием и фуражом. Начиная с ХII в., грамоты говорят об освобождении монастырских крестьян от обязанности постройки и ремонта княжеских замков.
По характеристике проф. М. Бобржинского, польский замок был центром хозяйственной и политической жизни народа. Это были места, укреплённые прежде всего своим естественным положением, а затем расположенные либо на взгорье, либо среди непроходимых лесов и болот, окруженные рвом, валом или засеками. В замках собирались веча, отправлялось богослужение, производился народом обмен продуктами своего земледельческого и промышленного труда; здесь же народ хранил хлебные запасы на случай надобности; сюда, наконец, в минуты опасности он укрывал своё имущество. В мирное время в замке оставалась дежурная стража или гарнизон из населения, но вообще замок оставался пустынным и ни в малейшей степени не имел характера города. Если же у народа имелся князь, то он жил в замке; его личный двор придавал замку больше живости, но это ещё не делало замок городом.
Константин Баrрянородный (Х в.) называет у сербов города: Десница, Чернабуча, Медюреч, Дрежник, или Дресник, Лешница, Солина; в Боснии — Катера и Десник; в княжестве захлумском — Хлум, Стагнон, Мокреск, Дабреск; в Пагании — Острог, Лабиница, Мокро, Вруля и т.д.
Древнейшими городами у болгар, известными с VII-Х вв., были: Преславец (русск. Переяславец на Дунае); первый укреплённый пункт Аспаруха, с VII в. — Плиска или Плесков, второй Преслав, основанный тем же Аспарухом в VII в., столица Болгарии до Симеона; Великий Преслав на р. Тиче, с Х в., столица Болгарии со времени Симеона; города — Варна (с VII в.), Дичин, Дристор (Силистра), Средец (Сердика), позднее (с IX в.) Триадица (теперь — София), Преспа, Охрид, Мъглен, Воден в Македонии и др., Търново (с XI в.) — столица второго болгарского царства.
Если не оказывалось подходящей по естественным природным условиям территории для постройки укреплённого места, славяне на полуострове ограничивались в таком случае неприступной с двух-трёх сторон горной вершиной и пользовались ею как своим убежищем на случай нападения неприятеля. На равнинах для постройки укрепления они обыкновенно выбирали какой-нибудь болотистый участок, окружали его земляным валом, укреплённым хворостом и деревьями, и снаружи окружали его рвом, оставляя один вход в такое укрепление. Кроме того, для тех же целей славяне использовали старые, хорошо сохранившиеся или полуразрушенные укреплённые пункты своих предшественников. Такие укреплённые пункты у болгар известны под именем градище (русск. городище, польск. grodzisko). При благоприятных природных условиях местности с течением времени вокруг градища группировалось на постоянное жительство население — ремесленники, торговцы, крестьяне. Разросшись количественно, это население окружало свой пригород новым валом, плетневой или бревенчатой оградой или рвом, наполненным водою. Так возникал новый город, или место, в древнем значении этого слова. Последующие насельники такого «Новгорода» образовывали подградия, или подгороди (suburbium, vicus), которые в свою очередь с течением времени огораживались новою защитительною стеною. Таким образом, старый военный укреплённый пункт, город-крепость или градище (хисарь), царев кремль (др.-русск. детинец) с течением времени превращался в торгово-промышленный центр.
Древнейшим типом городов у восточных славян в IX-Х вв. были земляные города, т.е. укреплённые пункты, огороженные земляным валом, который в летописях называется спом, приспом, переспом, осыпью, впоследствии валом, земляною стеною или земляным городом. О высоте этих валов можно судить по уцелевшим их остаткам. Так, например, Костромской вал имеет отвесную вышину 10 саж., Стародубский — 6-8 саж., Суздальский — 8-10 саж., Белозерский — 8 саж., Мосальский — 10 саж. и т.п. С наружной стороны этот вал был окружён рвом глубиною от 2 до 4 саж. Памятниками таких городов являются Новгородское городище, находящееся к югу от Новгорода, на правом берегу Волхова; Старая Ладога (с. Успенское), на левом берегу Волхова, только впоследствии была 0бнесена деревянными стенами, а в ХII в. — каменными; Изборское городище; Старая Рязань, Киев до ХI в., Владимир-на-Клязьме, Тверь и расположенный недалеко от Твери древний город, известный сейчас под именем Пекуновское городище, и др.
С IX в. у восточных славян начинают строиться деревянные города типа острога, т.е. деревянного частокола из свай, поставленных стоймя и заостренных сверху, либо рубленой бревенчатой стены. Эти деревянные укрепления воздвигались или на старом земляном валу или позади вала, образуя таким образом вторую линию укреплений. О постройке земляных городов читаем в летописи: «и пришед (Володимер) из Киева в Суздальскую землю, постави град во своё имя Володимер и спом посыпа» [«Воскр. спис.» под 6498 г. (990)]. В войне с Ярополком Владимир, осаждая Киев, окружил свой стан окопами: «и стоя Володимер обрывся на Дорогожичи, между Дорогожичем и Капичем, и сеть ров тот и до сего дни». «B лето 6654 (1146) … и поидоша к Новогороду и пришедше сташа у переспы … ». О построении деревянных городов в летописи употребляются уже другие выражения: «поча городы рубити» или «городы ставити». «Прия Рюрик власть всю один и пришед к Ильменю и сруби город над Волховом и прозваша Новгород».
По свидетельству русских историков, каменные города (стены) стали строиться у восточных славян в ХI в. Первая каменная городская стена была построена в Киеве великим князем Ярославом в 1037 г. В 1044 г. начат был постройкою каменный детинец Новгорода. В 1114 г. (6622 г.) «Заложен бысть Ладога камением на приспе» (Ип. сп.), т.е. на вершине старого земляного вала, и т.д.
Укрепленное поселение полабских славян,
существовавшее на острове реки Шпрее
Образцом городового строительства у восточных славян может служить старейший в Х в. город Северянской земли — Чернигов, расположенный, как правило для древнеславянских городов, на высоком берегу Десны. По археологическим данным, сообщаемым проф. Д.Самоквасовым, первоначально Чернигов занимал только площадь в размере около 500 аршин в окружности; впоследствии это так называемый дeтинец. «В ХI в. город Чернигов составляли уже два города — внутренний «внешний город», или детинец, впоследствии кремль, или кремник, и наружный или «околный город», или «кромный город», или просто «кром», и занимал в составе этих двух городов уже очень большую площадь. Впоследствии к этой площади был прибавлен третий город, а в московское время к трём старым городам был nрисоединён четвёртый, площадь которого тоже была обведена земляным валом и рвом».
Картину быстрого роста славянских городов в Х-ХII столетиях рисует следующий летописный рассказ о построении города Холма и последующем его расширении, как княжеской резиденции: князь Даниил «виде место красно и лесно на горе, обходящу округ его поле, и вопроша тоземець: «како именуется место се». Они же рекоша: «Холм ему имя есть». И возлюбив место то … ; и сотвори градець мал, и видев же, яко бог помощник ему и Иоан спешник ему есть; и созда град иный … ; и нача призывати прихожае Немце, и Русь, иноязычники, и Ляхи; идяху день и во день, и уноты, и мастере всяции бежаху из татар, седельницы, и лучници, и тулници, и кузнице железу и меди и сребру, и бе жизнь и наполниша дворы окрест града поле и селы … ».
Что касается названия для внутренней части города-крепости днешний город, или детинец, то первый термин возводят обыкновенно к наречному образованию дне — «внутри», образованного от существительного дна — «матка», «внутренность». Второй же термин, детинец, не имеет определённого толкования: некоторые возводили его к глаголу деть или девать, т.е. помещать, укрывать, во время угрожающей городу военной опасности имущество и ценности, в том числе и детей. Таким образом, дeтинец означает «обеспеченное убежище для детей». Наконец, ввиду того, что телохранитель при князе в старину назывался детский отрок и что эти телохранители составляли отборную княжескую гвардию, помещавшуюся во внутренней, центральной части города-крепости, и имели своим назначением охрану князя и его семейства, предполагают, что детинец означает или место для охраны князя, или место, поручаемое защите его личных телохранителей. Что касается термина кремль, или кремник, то в старину так называлась центральная часть города-крепости, огороженная каменною стеною. Истолкование этого термина в своё время дал Н.Я. Марр в статье «Бретонская нацменовская речь в увязке языков Афревразии» (IV, 198-229), увязав его происхождение с тою же основою kar, — которая присутствует и в наименовании гор Карпаты и имеет в данном случае значение «камень», затем — «гора». В халдском клинописном языке Армении на Ванском озере в М. Азии, относящемся к IХ-VII вв. до н.э., отмечено слово kapi или karpi в значении «камень», первая же часть этого термина kar — в том же халдском языке значит «крепость», «замок». К этой основе Н.Я. Марр возводит и русский термин «кремль».
По подсчёту И.И. Срезневского, в Киевской Руси во время Игоря (Х в.) было свыше 20 городов: Белоозеро, Битичев, Бручев, Бышьгород, Изборск, Киев, Коростень, Ладога, Любечь, Муром, Новгород, Овруч, Перемышль, Пересечень, Полоцк, Псков, Родня, Смоленск, Туров, Червень и Чернигов.
В летописи по Лаврентьевскому списку говорится: «Рюрик раздая мужем своим грады, овому Полотеск, овому Ростов, другому Белоозеро», а в Ипатьевском списке эти города именуются волостями: «Рюрик … раздая мужем своим волости — овому Полотеск, овому Ростов, другому Белоозеро». В 1908 г. проф. Самоквасов подчеркнул, что такой же смысл слова город и волость имеют в известном летописном свидетельстве о стародавних вечах русских славян: «Новгородци бо изначала, и Смолняне, и Кыяне, и Полочане, и вся власти, яко же на думу, на вече сходятся, на что же старейшии сдумают, на том же пригороди стануть». Отметим попутно, что аналогичную картину политического строя мы наблюдаем в самом начале ХII в. и в федерации городовых волостей западного Поморья, в состав которого входили города Щетин, Болин, Узноим, Пырица и Камень. Старейшим городом был Щетин, остальные города-волости по отношению к нему были пригородами. Во главе федерации стоял князь Вартислав, резиденцией которого был пригород Камень.
Когда насаждавший здесь по поручению польского князя Болеслава христианство епископ Оттон Бамбергский, посетив Пырицу и Камень, явился в Болин, старейшины, города, посоветовавшись между собою, заявили Оттону, что было бы неправильным с их стороны принять новую веру, которую не принял ещё Щетин, и что они не могут нарушить давний обычай своих предков без дозволения почитаемых ими сановников Щетина. Это заставило Отто на отправиться в Щетин. Угрожаемые разгромом страны со стороны Болеслава щетинцы решили христианство, и только после этого такое же решение приняли и волинцы.
О восточных славянах в первой половине Х в. писал Аль-Масуди, отметивший, между прочим, что «они имеют много городов» и что «первый из славянских-царей», «царь Дира — имеет обширные города и многие обитаемые страны; мусульманские купцы прибывают в столицу его государства с разною рода товарами … ». Этою столицею государства царя Дира был город Киев, именуемый у современника Масуди, персидского писателя Аль-Истахри, Куяба. Эти купцы прибывали в Киев не только в Х в., но и значительно ранее, вероятно, ещё со времён римского владычества в Дакии, о чём говорят многочисленные клады римских монет, найденные на территории Киева и его области; приходили они не только с востока и запада, но также с севера и юга. Торговые сношения Киева с Византий засвидетельствованы для IX в. К этому времени «путь из варяг в греки» пользуется уже широкой международной известностью. С Х в. завязываются торговые сношения Руси с Западом через Польшу, и этому именно обстоятельству Аноним Галл приписывает первые начатки знакомств Запада с Польшей, где она была почти неведомой страной. Sed quia regio Polonorum аb itineribus peregrinorum est remota, et nisi transellntibus in Russiam pro mercimonio, pallcis nota, — говорит Галл. В ХI в. Киев поражал Дитмара Мерзебургского своим народонаселением, количеством церквей, восемью рынками и несметными богатствами товаров. В ХII в. Киев уже имел регулярные торговые связи с Регенсбургом. Регенсбургские купцы имели здесь свои торговые дома, а отправлялись они в Киев за покупкою меховых товаров через Энс и Вену. Киев в это время славился на Западе как мировой рынок меховых товаров.
Таким образом, некогда город-крепость Кыя, Киев, он же Куяба и Самбатас, уже к ХI в. вырос в мировой торгово-промышленный центр, т.е. стал городом в современном смысле слова. Широкую градостроительную деятельность в Киевской Руси летопись связывает с именем Владимира Святославича, о котором под 988 г. читаем: «Рече Володимер: се не добро, еже мал город около Киева», что, очевидно, делало Киев малозащищённым с восточной стороны; «и нача ставити городы по Десне и по Востри и по Трубежеви и по Суле и по Стугне, и поча нарубати муже лучшие от Словен и от Кривич и от Чуди и от Вятич, и от сих насели грады».
Археологические изыскания проф. Самоквасова на территории Северянской земли вскрыли наличность здесь не менее 300 городищ, правда, различных культур, начиная с каменной. По летописным же данным, в Северянской земле было 72 города, известных по имени, но так как летопись, говоря о том или ином городе, не всегда называет его имя, то можно предполагать, что число городов на территории Северянской земли в действительности было значительно больше. По тем же данным, большое количество городов имелось в древности и в других районах. Так, например, летопись говорит о 80 городах на Дунае, взятых Святославом Игоревичем в 967 г.; о 8 городах, лежавших по Волге между Кснятиным и Угличем, на пространстве около 60 вёрст; о многих городах, лежавших по Десне между Сосницею и Черниговом, и по Днепру, между Вышгородом и Речицею и т.д.
Проф. Д. Самоквасов, стоявший на точке зрения, что «общественная жизнь русских славян началась городом, а не хутором», и что «из городов уже, по истечении многих лет их существования, русское народонаселение стало занимать открытые местности и образовало сёла и хутора», установил на основании археологического материала и показаний письменных источников, «что в России дотатарского времени существовали многие тысячи городов по бесспорному фактическому материалу». Если допустить, что каждый населённый пункт, независимо от его размеров, от количества населения, от политического значения и торгово-промышленной роли в ряду других населённых пунктов данной территории, имел свой город, т.е. естественное ли, природное укрепление в виде, например, неприступной горной вершины и т.п., или соответственным образом искусственно укреплённую площадку-бастион, тогда, пожалуй, можно было бы согласиться с Самоквасовым, что общественная жизнь русских славян, как и других народов, началась городом, а не хутором и не селом, что как будто бы, подтверждается показаниями летописи, рассказывающей, например, о том, что древляне, разбитые в поле войсками Ольги и Святослава, «побегоша и затворишися в градех своих»; что княгиня Ольга, «посъла ко граду, глаголющи: что хощете доседети? а вьси гради ваши предашася мъне, и яшася по дань, и делають нивы свозя и земле»; что «уличи и тиверци седяху по Бугу и по Днепру и приседяху к Дунаеви; и бе множество их … суть городи их и до сего дне» и т.п.
Однако наличность села у восточных славян, вопреки утверждению Самоквасова, засвидетельствована летописью, как западными источниками засвидетельствована наличность посёлка vicus для западных славян. Существенная разница между населёнными пунктами у славян в древности определялась не наличностью города-крепости или hrad и hradec, grod и grodek, а организационно-политическими функциями того или иного города, с которыми естественно было связано и дальнейшее развитие отдельных населённых пунктов, которое с течением времени привело одни из городов-крепостей к образованию позднейших так называемых старейших городов, как центров организационно-политической, торгово-промышленной, культурной и религиозной жизни всей волости или жупы, другие — к образованию пригородов, а третьи оставило на исконном их положении сельского посёлка, т.е. села. Таким образом, если исходить из допущения, что каждый населённый пункт, независимо от количества его населения и размеров занимаемой им территории, имел свой укреплённый бастион, и совершенно игнорировать затем естественный исторический процесс развития этих населённых пунктов, не одинаковый для каждого из них в отдельности, тогда только можно было бы согласиться с теорией Самоквасова, которая, отвергая теорию родового и общинного быта на догосударственной стадии жизни славян, исходила из положения, что «на низшей ступени культуры и гражданственности осёдлых народов область, занятая данным земледельческим племенем, является заселённою только городскими общинами, состоящими в полной политической разрозненности», причём «каждый городок с прилегающим к нему участком земли составляет территорию автократической общины, управляемой общинным собранием и городским начальником, над которым нет высшей власти, кроме веча общины».
Кроме того, одним из основных назначений городов-крепостей, согласно показаниям всех источников, было служить местом укрытия для простого населения от угрожавшего неприятеля (refugium); укрываясь в города, народ сносил сюда и свои наиболее ценные для него пожитки. Отсюда, вопреки утверждению Самоквасова, явствует, что народ жил не только в подгородях, но и за пределами городов и подгородей, т.е. в сёлах (чешск. dediny) и т.д.
Остатки древних славянских городищ, эти tumuli slavisales или tumuli veterum Slavorum, нередко поражают наблюдателя огромностью своих размеров, ввиду чего постройка их часто связывается народным преданием с исполинами, как tumutus gigantis. Таков, например, славянский курган на о. Рюгене (ранее ХI в.), именуемый Doberwor, по-славянски Добевор. О нём рассказывается, будто он воздвигнут мгновенно (doba) исполином, высыпавшим песок из меха (wor). Это толкование исторического названия представляет собою не что иное, конечно, как обычное народное осмысление забытого значения старого термина, но устанавливаемая преданием связь его с исполином указывает на грандиозность сооружения. Такие же легенды связаны и со многими курганами или остатками древних земляных валов в Польше.
О чешских городищах (hradiste) как колоссальных памятниках далёкого прошлого, вызывающих даже своими остатками удивление, говорит чешский археолог Пич. Особенно в этом смысле у чехов обращают на себя внимание городища с остатками обожженных каменных валов, приписываемые иногда предполагаемым дославянским насельникам территории Чехии, кельтам бойям. Таких городищ в Чехии, по данным Пича, имеется девять. В своём прекрасно изданном труде Пич даёт подробное интересное описание разнообразных по материалу постройки, по плану, по размерам, по системе расположения валов и т.п. чешских и других славянских городищ, о чём мы здесь подробнее говорить не будем, так как этот специальный предмет выходит за пределы нашей темы.
К числу древнейших чешских городищ автор относит городища с глиняными валами и среди них на первое место ставит: Тетин, вдовья резиденция св. Людмилы; Либице и Врацлав, связанные с именами династии Славниковичей и Вршовичей; упоминаемый несколько раз у Козьмы Пражского в XI-XII вв. Левый Градец, затем Дживич, связанный с именем князя Олджиха, и др.
По рассказу Аль-Бекри, относящемуся к западным славянам, славяне большую часть своих крепостей строят таким образом: «Oни направляются к лугам, обильным водами и камышом, и обозначают там место круглое или четырёхугольное, смотря по форме, которую желают придать крепости, и по величине её. И выкапывают вокруг него ров и выкопанную землю сваливают в вал, укрепивши её досками и сваями наподобие битой земли, покуда стена не дойдёт до желанной высоты. И отмеряется тогда дверь с какой стороны им угодно, а к ней приходят по деревянному мосту». Это показание Аль-Бекри о земляных или глиняных городах-крепостях у западных славян подтверждается археологическими изысканиями Пича. О Праге (Фрага) тот же арабский источник сообщает, что он выстроен из камня и извести и представляет собою богатейший торговлею город. «Приходят к нему из города Краква (Кракова) русы и славяне с товарами и приходят к ним (жителям Фраги) из стран тюрков мусульмане и евреи и тюрки, также с товарами и с миткалями византийскими, и вывозят от них муку, олово и разные меха. Страна их лучшая из стран севера и богатейшая жизненными припасами … » и т.д.
О размерах городищ на территории восточных северян подробно говорит проф. Самоквасов. Среди городищ встречаются здесь не только городища более крупных и более мелких размеров, но и городища «грандиозных размеров», вроде, например, Бельского городища. В описании этого городища, составленном в 1895 г., говорится, что своими грандиозными размерами оно напоминает известные укрепления у Матронинского монастыря и г. Грубска в Киевской губ. и у села Немирова в Подольской губ. Таким образом, города значительных размеров имелись в древности не только у северян, но и у других племён Киевской Руси, что говорит о соответственном развитии торгово-промышленной и культурной жизни древней Руси. Согласно данным археологических исследований, большие городища, состоящие из двух, иногда и из трёх укреплённых площадей, лежащих рядом, обведённых каждое валами и рвами, как, например, в Чернигове, имеются в каждой волостной группе и представляют собою остатки так называемых старейших городов, т.е. волостных общественно-административных, судебных, военных и религиозных центров, где жил волостной князь и собиралось вече. Городища небольших размеров представляют собою остатки младших волостных городов, или волостных пригородов, известным образом связанных со старейшим городом и координировавших свою деятельность с его решениями, или же пограничных укреплений («мал городок»).
Таким образом, древнеславянский русск. город, югослав. град, чешск. hrad или польск. grod, сначала просто как укреплённый территориальный пункт, а с течением времени как укреплённое поселение, был нераздельно слит с территорией волости или жупы, или кастелянии, составлял с нею одно целое и вначале не имел своего собственного имени, а назывался или по имени племени, для которого он служил укреплённым пунктов, или по имени своего основателя; многие же мелкие земляные города-крепости или бастионы, не развившиеся в пригороды, вероятно были безыменными. Другими словами, город, civitas и волость, жупа, кастеляния, будучи разными по существу предметами, на военно-административном и юридическом языке означали у древних славян в историческое время, по-видимому, одно и то же, т.е. волость. Чешский археолог J. Pic объясняет это тем, что имя старейшего города волости заслонило собою с течением времени имя племени, что, как он предполагает, относится ко времени ещё до Козьмы и Нестора, т.е. до ХI в. «Лучан (племя) современные люди, — пишет Козьма, — называют теперь по городу Zatec — жатчане». Имя же provincia, т.е. волость Zatec сплошь да рядом выступает у Козьмы вместо имени племени; provincia Веlinа вместо имени племени лемузов; provincia Gradec вместо имени племени хорватов. Подобный же процесс исчезновения племенных названий J. Pic отмечает также и на Руси, где племенные имена полян, северян, кривичей, славян оказались довольно рано заменёнными названиями: земля Киевская, Черниговская, Смоленская, Новгородская и т.д.